Л.Н.Толстой "Война и мир" Встреча князя Андрея Болконского с дубом

"...На краю дороги стоял дуб. Он был, вероятно, в десять раз старше берез, составлявших лес, в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный, в два обхвата дуб, с обломанными суками и корой, заросшей старыми болячками. С огромными, неуклюже, несимметрично растопыренными корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиниться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
Этот дуб как будто говорил: «Весна, и любовь, и счастье! И как не надоест вам все один и тот же глупый, бессмысленный обман! Все одно и то же, и все обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастья. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинокие, и вон я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, выросшие из спины, из боков - где попало. Как выросли - так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу. Цветы и трава были и под дубом, но он все так же, хмурый, неподвижный, уродливый и упорный, стоял посреди них.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, - думал князь Андрей. - Пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем: наша жизнь кончена!» Целый ряд мыслей, безнадежных, но грустно-приятных, в связи с этим дубом возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь и пришел к тому же успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая...
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. «Здесь, в этом лесу, был этот дуб, с которым мы были согласны. Да где он?» - подумал князь Андрей, глядя на левую сторону дороги. Сам того не зная, он любовался тем дубом, которого искал, но теперь не узнавал его.
Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого горя и недоверия - ничего не было видно. Сквозь столетнюю жесткую кору пробивались без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что это старик произвел их. «Да это тот самый дуб», - подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна - все это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в тридцать один год, - вдруг окончательно и бесповоротно решил князь Андрей. - Мало того, что я знаю все то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо. Надо, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтобы на всех она отражалась и чтобы все они жили со мной вместе»

Небо Аустерлица
Что это? я падаю! у меня ноги подкашиваются» , — подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба, — высокого неба, не ясного, но все-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, — подумал князь Андрей, — не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, — совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец. Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!.. »

Описание дуба
На краю дороги стоял дуб. Вероятно, в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично-растопыренными корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.

"Весна, и любовь, и счастие!" - как будто говорил этот дуб. - И как не надоест вам все один и тот же глупый и бессмысленный обман. Все одно и то же, и все обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастья. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинокие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они - из спины, из боков; как выросли - так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам".

Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего-то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он все так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.

"Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, - думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, - наша жизнь кончена!" Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно-приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.

Старый дуб (Том II, часть III, глава 3)

"Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны,- подумал князь Андрей. - Да где он",- подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и, сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя - ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. "Да это тот самый дуб", - подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна - и все это вдруг вспомнилось ему.

"Нет, жизнь не кончена в 31 год,- вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю все то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!"

Танец Наташи

Наташа сбросила себя платок, который был, накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.

Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала,- эта Графинечка, воспитанная эмигранткой-француженкой,- этот дух, откуда взяла она эти приёмы, которые танцы с шалью давно бы должны были вытеснить? Но дух и приёмы были те самые, неподражаемые, неизучаемые, русские, которых и ждал от неё дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро-весело, первый страх, который охватил, было, Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошёл, и они уже любовались ею.

Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисия Фёдоровна, которая тотчас подала её необходимый для её дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тётке, и в матери, и во всяком русском человеке.

Что это? я падаю! у меня ноги подкашиваются» , - подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба, - высокого неба, не ясного, но все-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, - подумал князь Андрей, - не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, - совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец. Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!.. »

1. Описание дуба

На краю дороги стоял дуб. Вероятно, в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично-растопыренными корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.

III. Описание дуба

IV. Танец Наташи

Небо Аустерлица
Что это? я падаю! у меня ноги подкашиваются» , - подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба, - высокого неба, не ясного, но все-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, - подумал князь Андрей, - не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, - совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец. Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!.. »

Описание дуба
На краю дороги стоял дуб. Вероятно, в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично-растопыренными корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.

"Весна, и любовь, и счастие!" - как будто говорил этот дуб. - И как не надоест вам все один и тот же глупый и бессмысленный обман. Все одно и то же, и все обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастья. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинокие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они - из спины, из боков; как выросли - так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам".

Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего-то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он все так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.

"Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, - думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, - наша жизнь кончена!" Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно-приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.

Старый дуб (Том II, часть III, глава 3)

"Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны,- подумал князь Андрей. - Да где он",- подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и, сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя - ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. "Да это тот самый дуб", - подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна - и все это вдруг вспомнилось ему.

"Нет, жизнь не кончена в 31 год,- вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю все то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!"

Танец Наташи

Наташа сбросила себя платок, который был, накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.

Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала,- эта Графинечка, воспитанная эмигранткой-француженкой,- этот дух, откуда взяла она эти приёмы, которые танцы с шалью давно бы должны были вытеснить? Но дух и приёмы были те самые, неподражаемые, неизучаемые, русские, которых и ждал от неё дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро-весело, первый страх, который охватил, было, Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошёл, и они уже любовались ею.

Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисия Фёдоровна, которая тотчас подала её необходимый для её дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тётке, и в матери, и во всяком русском человеке.

С целью составить наиболее полный портрет героя, Лев Толстой в своем творчестве обращается к разным граням личности. Это могут быть едва заметные движения лица, блеск глаз, или улыбка... Однако при описании важную роль играют не только эмоции, но и их внешние проявления. Писатель находит иные черты, которые способны показать читателям его «диалектику души». В статье остановимся на образе дуба из романа «Война и мир», помогающем приоткрыть душевное состояние Андрея Болконского.

Л. Н. Толстой. «Война и мир». Дуб

Андрей встречает это дерево на своем пути в Ростовых). У князя за плечами насыщенная по содержанию, хотя и небольшая по времени жизнь. Он уже видел все грани и мира, и войны и вынес твердое убеждение, что для него все в этом мире закончено. Увидев дерево, Болконский вновь вспоминает пройденный путь, но не меняет отношения к себе. Прелести весны не способны дать свежего дуновения новой жизни.

Однако именно дуб в «Войне и мире» становится ключевым аспектом в судьбе главного героя. Андрей не понимает, чему так может радоваться кучер Петр. Единственный, кого князь находит себе в союзники, - старый дуб, который старше берез, вероятно, раз в десять. Дерево еще больше утвердило Болконского во мнении о том, что он должен доживать жизнь, «ничего не желая и не тревожась».

Противостояние весеннему возрождению

Описание дуба в романе «Война и мир» помогает понять, почему Андрей его воспринял в качестве единственного союзника среди красоты сказочного весеннего леса. Это было огромное дерево с обломанными сучьями и корой. Между улыбающихся берез он стоял со своими несимметричными ветками, как страшилище, и один лишь не желал подчиняться весеннему обаянию. Тоже многое на своем веку повидал старый дуб. Война и мир принесли ему разочарование и раны, о которых свидетельствуют повреждения на его коре.

Толстой при описании этой картины ловко применяет один прием. Он показывает встречу двух родных душ, противостоящих общему веселью. Но все равно они остаются одинокими: Андрей - в жизни, дерево - в лесу. Ничего не изменится от того, что две родные души решили закрыться от других и от света. Ведь жизнь продолжается, неся новые впечатления и события, постепенно затмевающие любую грусть.

Наташа Ростова

Возродить Болконского к жизни смогла Наташа Ростова. Его поразило ее искреннее восхищение всем, что есть вокруг. Она так непосредственно радуется обычной ночи, что Андрей начинает задумываться над тем, что и неприметные с первого взгляда вещи могут окрылять человека. Когда Болконский возвращается из Отрадного, он видит, что на дворе лето уже вступило в свои права, и никак не может отыскать то дерево, с которым еще совсем недавно ему было так одиноко в царстве просыпающейся природы.

Переломный момент

Описание дуба в романе «Война и мир» очень важно, ведь данное дерево показано именно глазами князя Андрея. Толстой использует этот образ, чтобы приоткрыть героя, который о своих опасениях и тревогах не склонен говорить напрямую. Болконский только с Пьером позволяет себе немного пооткровенничать. И когда друга нет рядом, именно описание дуба в романе «Война и мир» дает нам возможность понять, что творится в душе Андрея и какие изменения в нем произошли. Герой, словно этот самый дуб, ожил под ласковым солнцем и начал, как снова повстречавшиеся на пути березы, радоваться летним дням. Своими восхищениями Наташа Ростова дала толчок тому, чтобы в князе вспыхнул огонек.

Болконский укрепился в своем мнении, когда опять увидел дерево. Оно как будто тоже радовалось жизни, и Андрей залюбовался им. Описание дуба в романе «Война и мир» теперь рисовало преображенного гиганта, раскинувшегося шатром сочной зелени, который млел, колыхаясь в солнечных лучах. Раны и болячки скрыла новая листва, и князь подумал, что, наверное, и его душевные раны могут зарубцеваться. А значит, он может с нового листа начать жизнь.

Целительная сила природы

Дуб из «Войны и мира» будто передает ступени возрождения персонажа. Увидев, как молодые листья пробиваются сквозь столетнюю кору, Болконский понимает, что может идти вперед и опираться при этом не на мрачные темные мгновения, а на светлые воспоминания. Князь Андрей осознает, что как раз восхищение жизнью и обновление позволяют двигаться к новым вершинам, а не скрывать свои таланты и молодость за «корой с болячками». Жить нужно не только для себя, а и для других, чтобы у них тоже появилась возможность в нем рассмотреть то лучшее, что он так долго прятал.

Таким образом, встреча главного героя с дубом стала поворотным моментом, показавшим, что никогда не поздно начать жизнь с чистой страницы. А окружающие, быть может, ему в этом помогут. Ведь во время своего пробуждения Болконский вспоминает Наташу, Пьера и этот воскресший дуб.

В заключение

Итак, образ старого дерева в повествовании играет несколько ключевых ролей. Он не только открывает нам дверь во внутренний мир героя, но и сам является персонажем, благодаря которому князь Андрей Болконский находит путь возрождения к прекрасной новой жизни. Но образ дуба в то же время позволяет автору продемонстрировать читателям те качества и черты героя, которые через описание внешности показать бы не получилось.

Описание этого дерева любого заставит подумать о смысле жизни, переоценить какие-то моменты, вспомнить, что ничто не вечно на земле. Фрагмент встречи героя с дубом наводит на мысли о том, что человек обретает счастье лишь тогда, когда перестает бежать от него, когда открывается навстречу любви. Таков закон жизни.

На другой день, простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой. Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем месяц тому назад; все было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами. Целый день был жаркий, где-то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая, мокрая, глянцевитая, блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Все было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко. «Да, здесь, в этом лесу, был этот дуб, с которым мы были согласны, - подумал князь Андрей. - Да где он? » - подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и, сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого горя и недоверия - ничего не было видно. Сквозь столетнюю жесткую кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что это старик произвел их. «Да это тот самый дуб», - подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна - и все это вдруг вспомнилось ему. «Нет, жизнь не кончена и тридцать один год, - вдруг окончательно беспеременно решил князь Андрей. - Мало того, что я знаю все то, что есть во мне, надо, чтоб и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтобы не жили они так, как эта девочка, независимо от моей жизни, чтобы на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!» Возвратившись из этой поездки, князь Андрей решил осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решения. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда-нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему прийти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь, после своих уроков жизни, опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми à la grecque буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные, как преступление, мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти-то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строг, решителен и в особенности неприятно логичен. - Mon cher, - бывало, скажет, входя в такую минуту, княжна Марья. - Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно. - Ежели бы было тепло, - в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, - то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана, вот что следует из того, что холодно, а не то чтоб оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, - говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого-то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.

Проблема одиночества и поиска смысла жизни волновала Льва Толстого всю жизнь, отразилась полной мерой в его творчестве.

Автор создал описание и образ дуба в романе «Война и мир» чтобы передать состояние Андрея Болконского в период переоценки жизненных ценностей. Обстоятельства меняют внутренний мир человека, иногда выворачивают душу наизнанку.

Отрывки

2 том. 3 часть. 1 глава (1 отрывок)

На краю дороги стоял дуб. Вероятно, в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще, и в два раза выше каждой березы. Это был огромный, в два обхвата дуб, с обломанными, давно, видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюже, несимметрично растопыренными корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.

«Весна, и любовь, и счастие! - как будто говорил этот дуб. - И как не надоест вам все один и тот же глупый бессмысленный обман! Все одно и то же, и все обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастья. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они - из спины, из боков. Как выросли - так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам» .

Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего-то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он все так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.

«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, - думал князь Андрей, - пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, - наша жизнь кончена! » Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно-приятных в связи с этим дубом возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь и пришел к тому же прежнему, успокоительному и безнадежному, заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.

3 глава (2 отрывок)

«Да, здесь, в этом лесу, был этот дуб, с которым мы были согласны, - подумал князь Андрей. - Да где он? » - подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и, сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого горя и недоверия - ничего не было видно. Сквозь столетнюю жесткую кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что это старик произвел их. «Да это тот самый дуб» , - подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна - и все это вдруг вспомнилось ему.

«Нет, жизнь не кончена и тридцать один год, - вдруг окончательно беспеременно решил князь Андрей. - Мало того, что я знаю все то, что есть во мне, надо, чтоб и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтобы не жили они так, как эта девочка, независимо от моей жизни, чтобы на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Образ и характеристика Дуба

Вдовец, отец, хозяин

Два года прошло после Аустерлицкого сражения, князь Андрей вдовствовал в Лысых Горах с маленьким сыном, отцом и сестрой. Иногда ему приходилось выезжать по делам в имения Коленьки, так как он был законным опекуном мальчика.

Болконский отошел от военных дел, сделался передовым хозяином. В некоторых деревнях князь перевел крестьян в статус вольных хлебопашцев. В других имениях заменил крепостную повинность барщины оброком. Новшества благоприятно влияли на доходы семьи.

В свободное время Болконский много читал, вел записи о причинах поражения русских солдат в войне с Наполеоном. Ничто не тешило душу тридцатиоднолетнего мужчины. Эмоциональная сторона бытия не вписывалась в его распорядок дня.

Весенний лес

Дорога лежала в Рязанскую губернию, надо было проверить дела в деревнях сына. Весна 1809 года выдалась теплой, Андрей безразлично рассматривал зеленую траву, молодые почки на деревьях, которые выглядели особенно красиво на фоне яркого синего неба.

В березовой роще было особенно тепло, здесь отсутствовал ветер, становилось жарко, хотя раннее под мостом видно было остатки снега. Лиловые цветы, украшавшие поляны, вселяли веру в весеннюю пору. Лошади потели, а птицы и люди на козлах радовались смене поры года.

Князь не понимал причины человеческой радости. Он думал о дубе, который стоял у дороги.

Как выглядел дуб после зимы

Дерево по возрасту было намного старше тех берез, что его окружали, потому что ствол необъятный, и высота вдвое превышала высоту берез. Старые ветки оказались обломанными много лет назад, на их месте торчали уродливые искалеченные суки, как символ богатого душевного опыта.

Не раз дуб терял местами свою кору, которая зарастала мхом, как древние раны, свидетельствующие о том, что дереву пришлось многое пережить. С возрастом симметрия утратила свои линии, дерево выглядело неуклюжим, старческим уродом на фоне молодых берез, радовавшихся приходу весны:

«Это был огромный, в два обхвата дуб, с обломанными, давно, видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюже, несимметрично растопыренными корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами».

Что общее было между дубом и князем Болконским

Андрей представлял, как возмущается дерево по поводу всеобщего веселья.

«Весна, и любовь, и счастие! - как будто говорил этот дуб. - И как не надоест вам все один и тот же глупый бессмысленный обман! Все одно и то же, и все обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастья».

Герой, как встретившийся ему дуб, чувствует себя чужим среди радостных лиц окружающих. Он потерял жену два года назад, боль утраты оставила след в его душе, напоминающий ободранную кору на стволе дерева. Офицер пережил поражения русской армии в сражениях под Шангребеном и Аустерлицем, пропустил через себя унижение в плену, разочарование в авторитете Наполеона.

Душа Болконского, как этот дуб, была изуродована испытаниями судьбы, радость окружающих он воспринимал, как лицемерие, а счастье, как несуществующую категорию мировосприятия. Эмоционально мужчина чувствовал опустошение. Жизнь, любовь и радость казались недоступными в силу возраста и горького жизненного опыта.

«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, - думал князь Андрей, - пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, - наша жизнь кончена!»

Герой решил, что его удел – дожить года, предопределенные господом, избегая искушений, спокойно, не злясь, не тревожась, в отличие от всего мира. Как дуб, который не принимает весенние правила, стоит, не покрываясь яркой листвой.

Образ дуба летом

Рязанские дела требовали встречи с Ильей Николаевичем Ростовым. Князь нашел графа в Отрадном. Пришлось провести в имении одну июньскую ночь. Наташа Ростова взбудоражила воображение Болконского, пребывающего в унынии. Девушка так естественно, так восторженно любовалась началом лета, что в душе героя задребезжала неосознанная им надежда.

Дорога домой снова лежала мимо протестующего дуба, который весной оставался невозмутимым и равнодушным к всеобщему пробуждению. Лес смыкался над головой густой кромкой. Андрею хотелось увидеть своего немого единомышленника, он пристально вглядывался в левую сторону рощи.
Вдруг поймал себя на том, что невольно любуется тем дубом, мрачный образ которого хочет найти. Удивительно, как преобразилось древнее дерево. Вечернее солнышко согревало налитую сочно зеленью крону, которая мило шумела, колыхаемая легким ветерком.

Молодая листва успешно покрыла собой все изъяны старого ствола, омолодив его собой. Жизнеутверждающее состояние дуба передалось Болконскому. В памяти мелькали победоносные моменты, небо под Аустерлицем в момент ранения, лицо ушедшей Лизы и счастливая девочка Наташа Ростова, чей образ вызывал желание радоваться всему, что есть прекрасного вокруг.

«Нет, жизнь не кончена и тридцать один год, - вдруг окончательно беспеременно решил князь Андрей».

Князь кардинально меняет жизнь, пытается создать новый военный устав, учесть ошибки минувших сражений, повысить боеготовность государства. Вместе с министром Сперанским они ведут работу по армейскими реформами. Начинается новый этап жизни князя Болконского. Росток романтического влечения к юной Наташе пустил свои корни в душе молодого мужчины, чтобы заполнить образовавшуюся там пустоту.

I

В 1808-м году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания. В 1809-м году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу, Бонапарту, против прежнего союзника, австрийского императора, до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления. Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей шла, как и всегда, независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте и вне всех возможных преобразований. Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без высказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем. Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу. Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте. Одну половину своего времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг и, к удивлению своему, замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне. Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений. Весною 1809-го года князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном. Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам. Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск с оставшимся снегом у моста, подъем по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое-где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза, вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась, и из-под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала, зеленея, первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое-где по березняку мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес, и виднее запотели. Лакей Петр что-то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но, видно, Петру мало было сочувствия кучера: он повернулся на козлах к барину. — Ваше сиятельство, лёгко как! — сказал он, почтительно улыбаясь. — Что? — Лёгко, ваше сиятельство. «Что он говорит? — подумал князь Андрей. — Да, об весне верно, — подумал он, оглядываясь по сторонам. — И то, зелено все уже... как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает... А дуб и незаметно. Да, вот он, дуб». На краю дороги стоял дуб. Вероятно, в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще, и в два раза выше каждой березы. Это был огромный, в два обхвата дуб, с обломанными, давно, видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюже, несимметрично растопыренными корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца. «Весна, и любовь, и счастие! — как будто говорил этот дуб. — И как не надоест вам все один и тот же глупый бессмысленный обман! Все одно и то же, и все обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастья. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они — из спины, из боков. Как выросли — так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам». Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего-то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он все так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их. «Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, — думал князь Андрей, — пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, — наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно-приятных в связи с этим дубом возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь и пришел к тому же прежнему, успокоительному и безнадежному, заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.

На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично-растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца. "Весна, и любовь, и счастие!" - как будто говорил этот дуб, - "и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они - из спины, из боков; как выросли - так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам". Князь Андрей приказал остановить карету и затем вышел из нее. - Иди, распряги лошадь, дай ей отдохнуть, - сказал Андрей кучеру. Он почувствовал вдруг, как необходимо ему побыть наедине с этим дубом, и, прежде всего, побыть наедине с собой, со своими мыслями, чтоб никто не мешал его размышлениям. Кучер и лакей беспрекословно повиновались барину и отъехали на ближайший луг. Князь Андрей осторожно подошел к дубу, провел рукой по его шершавой нагретой солнцем коре. Теперь, вблизи, Болконский в полной мере смог прочувствовать все то, чему дуб являлся олицетворением. «Весна, любовь, женщины…кому все это нужно? Никому! Есть только иллюзия бытия, все так напрасно и так нелепо!» - со злостью подумал Болконский и оперся рукой на дуб, «Все, что говорил мне Пьер – вздор, чепуха, бред! Но он был так уверен в своих словах…» Андрей в задумчивости как бы обнял дуб взглядом, «Но, может быть, он все-таки прав? Бог действительно наблюдает за нами, любит нас и считает, что все его творения созданы для счастия на этой грешной земле? Но какое может быть счастие для этого дуба?! Когда - то он был молодым здоровым деревом, и все эти березы завидовали бушующей его зелени. Но что ж сейчас? Этот забытый, никому не нужный старик… и это мое будущее? И это будущее всех нас?» Андрей снова вспомнил уверенность, которая так и струилась во взгляде Пьера, «Нет, я должен дать шанс… черт, я ведь хочу чтоб Пьер оказался прав, но как это доказать, прежде всего, мне самому?» Андрей задумчивым взглядом прошелся по всем сучкам и веткам этого дуба, и тут его озарило, он понял, что может провести некий эксперимент, который позволил бы ему проверить правдивость слов Пьера. Князю просто жизненно необходимо было в этом убедиться. Андрей осмотрелся, проверил, не вернулись ли кучер с лакеем, но, внезапно, он почувствовал, как стыд начал жечь его сердце, ему вдруг стало стыдно того, что он собирался делать. Но упорство Болконского оказалось сильнее всех прочих чувств. Андрей решительно нагнулся к замеченному им ранее небольшому дуплу и опасливо засунул туда пальцы, проверяя, нет ли в нем белок или каких-нибудь других мелких грызунов. На счастье Болконского, дупло оказалось абсолютно нежилым, и князь, по-прежнему стыдливо озираясь, задрал полы камзола, спустил панталоны и принялся за дело. «Боже, что же я делаю?! Это немыслимо! - думал про себя князь Андрей, интенсивно двигая тазом – Но останавливаться поздно!» Прикрыв глаза, Болконский представил, что перед ним вовсе не старый ссохшийся дуб, а его молодая жена, которая в такие мгновения мало чем от него отличалась. Покончив со своим грязным, богопротивным деянием, князь нежно провел по морщинистой коре дерева правой рукой, прислонился к дубу лбом и с горечью прошептал: - Прости меня, не смог я… Ты, как и я… Прости… - повторил Андрей, надел панталоны и окликнул кучера. Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего-то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их. "Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, - наша жизнь кончена!" Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно-приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.